Название повести фиксирует мироощущение героя; повествование от первого лица дает возможность познакомиться с его бытием и образом мыслей, понять суть его "посторонности". Мерсо равнодушен к жизни в ее привычном этическом смысле. Он отбрасывает все ее измерения, кроме единственного - своего собственного существования. В этом существовании не действуют привычные нормы: говорить женщине, что ты ее любишь; плакать на похоронах матери; думать о последствиях своих поступков. Здесь можно не притворяться и не лгать, а говорить и делать то, к чему ведет само существование, не думая о завтрашнем дне, потому что только психологические мотивировки и есть единственно верные мотивировки человеческого поведения. Герой. Камю не решает социальных вопросов; общественно-исторических обстоятельств для него не существует. Единственное, в чем он уверен, это то, что скоро придет к нему смерть. Он знает также, что ничто не имеет значения, что жизнь не стоит того, чтобы "за нее цепляться": "Ну что ж, я умру. Раньше, чем другие,- это несомненно. Но ведь всем известно, что жизнь не стоит того, чтобы за нее цепляться. В сущности не имеет большого значения, умрешь ли ты в тридцать или в семьдесят лет,- в обоих случаях другие-то люди, мужчины и женщины, будут жить, и так идет уже многие тысячелетия".
Смерть как проявление абсурдности существования - вот основа освобождения героя Камю от ответственности перед людьми. Он раскрепощен, ни от кого не зависит, ни с кем не хочет себя связывать. Он - посторонний в отношении к жизни, которая ему представляется нелепым собранием всевозможных ритуалов; он отказывается выполнять эти ритуалы. Гораздо важнее любых принципов и обязательств, долга и совести для Мерсо то, что в момент совершения им убийства было нестерпимо жарко, а голова страшно болела, что "солнце сверкнуло на стали ножа... и Мерсо будто ударили в лоб длинным острым клинком, луч сжигал ресницы, впивался в зрачки и глазам было больно". Солнце вообще преследовало героя Камю: судебное разбирательство открылось в самый разгар лета, когда в небе сверкало солнце, и проходило при все усиливающейся жаре. Солнце и смерть - составные фамилии Мерсо - читаются в повести как символы радости и боли, трагизма человеческого бытия: "Из бездны моего будущего в течение всей моей нелепой жизни подымалось ко мне сквозь еще не наставшие годы дыхание мрака, оно все уравнивало на своем пути, все доступное мне в моей жизни, такой ненастоящей, такой призрачной жизни. Что мне смерть наших ближних, материнская любовь, что мне Бог, тот или иной образ жизни, который выбирают для себя люди, судьбы, избранные ими, раз одна-единственная судьба должна избрать меня самого, а вместе со мною и миллиарды других избранников, даже тех, кто именует себя, как господин кюре, моими братьями... Все кругом избранники. Все, все - избранники, но им тоже когда-нибудь вынесут приговор".
Конфликт, таким образом, в повести Камю находится на оси столкновения людей-автоматов, выполняющих ритуалы, и живого существа, не желающего их выполнять. Трагический исход здесь неизбежен. Трудно совместить собственное эгоистическое существование и движение человеческих масс, творящих историю. Мерсо напоминает и язычески раскрепощенную личность, выпавшую из лона церкви, и лишнего человека, и аутсайдера, который оформится в литературе во второй половине века. Образ "постороннего" вызвал много различных толкований Он был воспринят в кругах европейской интеллигенции военного времени как новый "Экклезиаст", чему немало способствовало высказывание автора о своем герое: "Единственный Христос, которого мы заслуживаем". Французская критика проводила параллель между "посторонним" и молодежью тридцать девятого и шестьдесят девятого годов, так как и те и другие были своего рода посторонними и в бунте искали выход из одиночества.
Жан-Поль Сартр в статье «Объяснение "Постороннего"» (1943) трактует персонаж Камю как совершенно особую породу, требующую иных понятий, нежели привычные категории добра и зла, и принадлежащую к абсурду: «"Абсурден" тот человек, который из изначальной абсурдности, не колеблясь, извлекает все необходимые последствия... Что же такое абсурд как порядок вещей, как исходная данность? Не что иное, как отношение человека к миру. Абсурдность изначальная - прежде всего разлад, разлад между человеческой жаждой единения с миром и непреодолимым дуализмом разума и природы, между порывом человека к вечному и конечным характером его существования, между "беспокойством", составляющим самую его суть, и тщетой всех его усилий». "Посторонний" Камю - это герой своей эпохи в такой же степени, как Печорин был героем своего времени; это художественное воплощение тезиса Камю о том, что свобода есть "право не лгать". Роман "Чума" (1947) - философская притча, в которой Камю продолжает проверять позицию "постороннего" в экстремальной ситуации, требующей от "героя абсурдного" незамедлительного участия в событиях. Хроника стихийного бедствия, постигшего алжирский город Оран, задумана и решена как аллегория, возможная в двух прочтениях: конкретно-историческом (чума - фашизм) и в более широком смысле (чума - удел существования). Во время внезапно вспыхнувшей эпидемии жители города, в большинстве своем обыватели, неспособные осмыслить катастрофу и принимающие свою судьбу, оказались в условиях вынужденной изоляции. На общем фоне Камю выcтраивает четыре модели поведения интеллигенции делающей свой выбор. Это - иезуит Панлу, верящий в очистительную силу справедливого наказания, журналист Раймон Рамбер и сын прокурора Тарру, помогающие санитарным дружинам сражаться против болезни и смерти, хотя этот выбор, казалось, никак не предопределен их взглядами и прежней жизнью, и, наконец, доктор Рье, выполняющий свой долг до конца. Однако подвижническая деятельность доктора расценена автором как бесконечное поражение: ведь чума пропала, как и возникла, сама по себе, с первым снегом. Доктор не разделяет всеобщую радость победы в финале романа, "...ибо он знал, что не ведала ликующая толпа и о чем можно прочесть в книжках,- что микроб чумы никогда не умирает, никогда не исчезает, что он может десятилетиями спать где-нибудь в завитушках мебели или стопке белья, что он терпеливо ждет своего часа в спальне, в подвале, в чемодане, в носовых платках и в бумагах и что, возможно, придет на горе и в поученье людям такой день, когда чума пробудит крыс и пошлет их околевать на улицы счастливого города".
Альбер Камю написал "Чуму" после победы над фашизмом, но он не делает акцент на социальных мотивировках, а скорее возводит эпидемию чумы в ранг универсального символа зла вообще, трагического удела смертного человека и его человеческой природы.
Близкие проблемы подняты в пьесах Камю "Калигула", написанной в 1938 году и опубликованной уже после войны, "Недоразумение" (1944), пьесе-мифе "Осадное положение" (1948), повести "Падение" (1956).